В доме 21 по Подсосенскому (до1922 года - Введенскому) переулку располагалась знаменитая коллекция фарфора, принадлежавшая одному из Морозовых. Дом был знаменит и этой коллекцией, и сам по себе - как незаурядное архитектурное сооружение (построил его архитектор Чичагов, автор здания театра Корша), и выдающимся своим забором, на который обыватели, бывало, забирались, чтобы посмотреть на крестный ход. Алексей Ремизов писал в рассказе "Петушок": "Бабушка с Петькой обыкновенно встречали крестный ход в Веденском переулке на морозовском решетчатом заборе. Устраивались просто: сначала полезет Петька, а за Петькой и бабушка вскарабкается; лазала старуха на забор, и хоть трудно ей было, да зато виднее с забора, и не раздавят".
И, разумеется, немалой славой пользовался сам хозяин. Маргарита Морозова о нем вспоминала: "Очень любили мы с сестрой Алексея Викуловича Морозова. Это был наш любимый собеседник, с ним мы проводили очень и очень много времени. Он был гораздо старше нас, в то время ему было лет тридцать с чем-нибудь. Это был человек очень тонкого ума, очень остроумный, любивший женское общество, хотя сам неженатый. Человек он был очень культурный, любил культурную работу больше, чем занятие своим делом, деятельную роль в котором он предоставлял своему более молодому брату Ивану Викуловичу. Он собрал огромную чудную коллекцию русского фарфора, икон и гравюр-портретов. Внешность его была очень приятной. Лицо правильное, нос "морозовский" с горбинкой, очень приятные голубые глаза и ослепительно бело-розовый цвет лица. Одет он был всегда с иголочки, все на нем было новое, без малейшей морщинки. Надо сказать, что он принадлежал к старообрядческой семье преображенского толка беспоповцев. В его доме была молельня этого толка и он, после смерти отца, остался как бы главой его…
Дом, который после смерти отца перешел к нему (на Покровке во Введенском переулке) как к старшему, был огромный, с бесконечным числом комнат. Все комнаты второго этажа наполнились витринами с фарфором его собрания и ико нами. Сам же он жил внизу, где у него были две столовые, гостиная и кабинет. Кабинет его был двусветный, очень высокий, весь отделанный темным деревом с пятью панно работы М. А. Врубеля, изображавшими Фауста, Мефистофеля и Маргариту. А. В. часто устраивал у себя обеды и приглашал нас. Его обеды были всегда лучшими из всех, на которых мне приходилось когда-нибудь бывать. В маленькой столовой стоял посередине комнаты огромный стол, накрытый белоснежной скатертью, весь сплошь заставленный закусками и графинами с разноцветными водками и винами. Посередине стола на серебряных длинных блюдах лежали розовые рыбы, семга, лососина, сбоку сверкающий хрустальный жбан со свежей икрой. На другом конце стола огромный окорок ветчины и красные лангусты. Весь остальной стол был заставлен вазочками и тарелками со всевозможными колбасами, сырами, копчеными рыбами, салатами, чего только не было!.. Этот стол был так красив и живописен, что я очень жалею, что никто его не написал.
Обед проходил в большой столовой, рядом. Стол всегда был очень нарядно убран цветами, и кушанья подавались самые лучшие. Особенно хороша была стерлядь в шампанском, которую мы всегда ели. Алексей Викулович сам ел и пил очень мало, но, главным образом, он старался доставить удовольствие приглашенным. Конечно, многие из этих приглашенных кушали с большим аппетитом".
Фарфоровая же коллекция была подстать хозяину. Правда, не все здесь было безупречно. Один из современников писал: "Несмотря на то, что коллекция фарфора расположена в строгих однообразных шкафах красного дерева, в специально отведенных в морозовском особняке комнатах, лишенных какого бы то ни было уюта, с неприятно отвлекающими внимание ярко-золоченными люстрами, собрание все же производит большое впечатление".
После революции Морозов остался при музее, правда, в качестве экскурсовода и хранителя. Архитектор И. Е. Бондаренко (принимавший, кстати говоря, участие в строительстве особняка), писал: "Морозов не бросился за рубеж, остался возле своего собрания и с удивительным покорным спокойствием занялся описанием и охранением своего музея. Скромно живя в двух нижних комнатах своего особняка, он всегда был на месте и радушно встречал посетителя… и с увлечением истого собирателя показывал новые поступления".
Затем коллекция уехала в Кусково, здесь же был организован Мебельный музей, котороый со временем тоже переехал - в Нескучный дворец. Именно он был описан в романе Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев": "В маленьких квадратных комнатах, с такими низкими потолками, что каждый входящий туда человек казался гигантом, - Лиза бродила минут десять.
Это были комнаты, обставленные павловским ампиром, императорским красным деревом и карельской березой - мебелью строгой, чудесной и воинственной. Два квадратных шкафа, стеклянные дверцы которых были крест-накрест пересечены копьями, стояли против письменного стола. Стол был безбрежен. Сесть за него было все равно что сесть за Театральную площадь, причем Большой театр с колоннадой и четверкой бронзовых коняг, волокущих Апполона на премьеру "Красного мака", показался бы на столе чернильным прибором. Так, по крайней мере, чудилось Лизе, воспитываемой на морковке, как некий кролик. По углам стояли кресла с высокими спинками, верхушки которых были загнуты на манер бараньих рогов. Солнце лежало на персиковой обивке кресел. В такое кресло хотелось сейчас же сесть, но сидеть на нем воспрещалось.
Лиза мысленно сопоставила, как выглядело бы кресло бесценного павловского ампира рядом с ее матрацем в красную полоску. Выходило - ничего себе. Лиза прочла на стене табличку с научным и идеологическим обоснованием павловского ампира и, огорчась тому, что у нее с Колей нет комнаты в этом дворце, вышла в неожиданный коридор.
По левую руку от самого пола шли низенькие полукруглые окна. Сквозь них, под ногами, Лиза увидела огромный белый двухсветный зал с колоннами. В зале тоже стояла мебель и блуждали посетители. Лиза остановилась. Никогда еще она не видела зала у себя под ногами. Дивясь и млея, она долго смотрела вниз".
"Зал под ногами" говорит в пользу того, что авторы имели в виду Нескучный дворец. А "маленькие квадратные комнаты с низкими потолками" - в пользу особняка в Подсосенском.