В первой половине прошлого столетия в Москве воспевала котиков Агния Львовна Барто. Безо всей этой питерской экзистенциальщины. Больше того, она, похоже, первая стала рассказывать о безмятежно-восторженном отношении ребенка к котику. При том максимально простым языком, понятном тому же ребенку.
Барто - детская поэтесса.
Читать далее Котики Агнии БартоФрезеровщик Иван Гудов, 1937 год. В светлом галстуке, с доброй улыбкой. Фрезерует в 100 раз больше, чем положено. Прописью: в сто. Ну, почти.
Как такое возможно? Думаю, что никак.
Читать далее Фрезеровщик Иван ГудовВ России его называли эрзац-кофе. Звучало это, мягко говоря, неуважительно. Его употребляли (и сейчас употребляют, но в гораздо меньшей степени) либо большие поклонники здорового образа жизни, либо любители экономить на всем.
Чаще всего для приготовления эрзац-кофе использовали ячменные зерна или цикорий. Но и здесь находились гурманы. Они утверждали, что лучший эффект появляется при смешивании цикория с сушеными корнями одуванчика.
Читать далее Кофе, который не кофеПомню прекрасно эти достижения прогресса на станциях московского метро. Надо было нажать на станцию назначения, и лампочками высвечивался маршрут - как проехать, где лучше пересадку сделать. Считалось, что без этого не разобраться. Слишком сложная, очень насыщенная схема.
В советское время основу питания составляла картошка. Калорийная, недорогая. Можно очень вкусно приготовить. Супы, салаты, запеканки, даже пироги с ней делали. Варили, жарили, толкли пюре. Пекли в золе костра.
Некоторые продукты без картошки вообще не воспринимались. Селедка с вареной картошкой и луком. Свежие лесные грибы, жареные с сырой картошкой на нефильтрованном подсолнечном масле.
Читать далее Советская картошкаГагарин чуть ли не на каждом снимке - с папиросой.
Кашляли как черти - но курили.
Осуждались (вполсилы) курящие женщины и курящие дети. И те, и другие, однако, курили.
Выпускали фигурки "Курильщиков" - маленьких гипсовых Тараса Бульбу, Василия Теркина, Почтальона Печкина и так далее. Во рту у них имелась дырочка, в которую вставляли специальные игрушечные палочки-сигареты. Их поджигали, они тлели и воняли. "Сигареты" к этим сувенирам можно было докупить отдельно.
Читать далее СССР и курильщикиВ 1929 году в Москве, на улице Садовой-Кудринской торжественно открыли планетарий. Это событие в то время значило гораздо больше, чем появление очередного культурно-просветительского учреждения. Во всю шла борьба с Церковью, и именно планетарий со своим огромным мощным телескопом призван был доказывать отсутствие на небесах взлохмаченного старичка в ночной рубашке - так карикатуристы того времени изображали Бога.
Идея открыть планетарий принадлежала Давиду Рязанову, историку и архивисту, в прошлом профессиональному революционеру, прозванному за сумбур в голове "опрокинутой библиотекой". Именно он ездил в Германию на Цейсовский завод - заказывал тот самый телескоп и прочее оптическое оборудование.
Читать далее Московский планетарий и его сакральный смыслПо преданию, один из иностранных дипломатов, осмотрев царскосельский Екатерининский дворец, сказал: "Здесь все роскошно и великолепно, недостает только одного – футляра для этой неоценимой драгоценности". И вправду, относиться к этому дворцу просто как зданию (пусть даже и шикарному) почти что невозможно. Он воспринимается как гигантское ювелирное произведение, которое хочется взять и уложить в футляр (тоже гигантский) - как бы ни случилось ничего.
Один из прекраснейших антропоморфных (то есть, человекоподобных) котов - эрудит и склеротик Василий, герой сказки братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу". Он появляется уже на первых страницах:
"На воротах умащивался, пристраиваясь поудобнее, гигантский - я таких никогда не видел - черно-серый, c разводами, кот. Усевшись, он сыто и равнодушно посмотрел на меня желтыми глазами. "Кис-кис-кис", - сказал я машинально. Кот вежливо и холодно разинул зубастую пасть, издал сиплый горловой звук, а затем отвернулся и стал смотреть внутрь двора".
Читать далее Говорящий кот ВасилийВ 1923 году, окончательно расставшись с Айседорой Дункан, Сергей Есенин переехал в Брюсов переулок, к своей возлюбленной Галине Бениславской. Сергей Александрович, впрочем, ее не любил. Это Бениславская была им очарована. А Есенину было просто удобно.
Сестра поэта Александра вспоминала: "Квартира, в которой жила Галя, находилась на седьмом этаже. Их широкого венецианского окна Галиной комнаты в солнечные дни вдалеке виднелся Нескучный сад, лесная полоса Воробьевых гор, синевой отливала лента реки Москвы и золотились купола Новодевичьего монастыря".
Читать далее Коварство Сергея Есенина