Все началось с лесопилки
История Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода (ныне - Брянский машиностроительный завод) началась с обыкновенной лесопилки. Ну хорошо, не с лесопилки - с лесопильного завода. Ее в 1865 году открыл известный русский коммерсант Петр Губонин. Недалеко от Брянска, в Бежице.
Потребителем этой продукции завода был, можно сказать, сам Губонин. Петр Ионович возглавлял акционерное общество, созданное для строительства Орловско-Витебской железной дороги. На заводе же делали шпалы.
Но не тот масштаб был у Губонина. Простая лесопилка (даже названная лесопильным заводом) - не его уровень. Этот гусь летал гораздо выше.
Граф Сергей Витте писал: "Я встречался в Петербурге с Губониным, который представлял собой толстопуза, русского простого мужика с большим здравым смыслом. Губонин начал свою карьеру с мелкого откупщика, затем сделался подрядчиком, затем строителем железных дорог и стал железнодорожной звездой".
Бежица: Общество с длинным названием
И в скором времени эта "звезда" вместе с инженером Виктором Федоровичем Голубевым учреждает "Общество Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода для выплавки чугуна, выделки железа и стали, приготовления из них изделий на продажу, построения всякого рода машин и принадлежностей для железных дорог и судостроения, выделки и прокатки рельсов и добычи всякого рода металлов и минералов".
Это название не передавало настоящего масштаба предприятия. Бежица, благодаря заводу, превратилась в целый город. Под "всякого рода машинами и принадлежностями для железных дорог" весьма прозрачно были скрыты паровозы. А заказчиком, по сути, была вся Российская империя. Показательно письмо, отправленное из заводской канцелярии в Министерство финансов: "На Брянском заводе имеются на текущий счет заказы на паровозы почти исключительно для Китайской Восточной ж. д. Новый тип этих паровозов - весьма сложный - впервые разработан Брянским заводом и потребовал много времени на приспособление мастерских для исполнения этих заказов, вследствие чего произошло значительное опоздание в сдаче паровозов".
Губонинский завод не успевал сам за собой.
И, как легко догадаться, под "принадлежностями для судостроения" подразумевались пароходы. Известная благотворительница и меценатка Мария Тенишева вспоминала свое свадебное путешествие: "У Вячеслава (мужа, князя Вячеслава Николаевича Тенишева - А. М.) был свой собственный пароход, построенный на Бежицком заводе. Мы сели на "Благодать" в двенадцать часов дня… Наш плавучий дом был очарователен - хорошенькая, веселая дача на воде. В рубке помещалась уютная гостиная и столовая, с другой стороны - кухня, буфет и все хозяйство. Под палубой шел ряд удобных кают для нас и прислуги. Командиром парохода был заводской старый, заслуженный мастер, матросы были набраны из рабочих - все люди сильные, веселые".
Непарадная Бежица
Зато рабочим самого Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода было не до веселья. Окружной инженер 2-го округа замосковских горных заводов К. Иордан писал: "Осмотрев 23 июня 1892 г. некоторые помещения для рабочих, устроенные при Брянском рельсопрокатном и механическом заводе, я нахожу, что они совершенно неудовлетворительны в гигиеническом и санитарном отношении... Скученность и теснота в помещениях настолько велики, что рабочие, чтобы вдыхать сколько-нибудь сносный воздух, прибегают к самопомощи, а именно, при всех казармах устраивают нечто вроде бараков из теса и горбылей, с просвечивающими стенами и кое-какой крышей, без окон... Даже летом, когда окна и двери настежь открыты, воздух в них сперт и удушлив: по стенам, нарам, скамьям видны следы слизи и плесени, а полы едва заметны от налипшей на них грязи".
Самому Губонину было тогда уже 67 лет. Он почти все время проводил в гурзуфской роскоши. В городе, который был, по сути, его крымской дачей.
(Написано для портала "Полит.ру")