Гимн блинам
Александр Куприн был человек всеядный. Отчетливо излюбленных блюд у него не имелось.
Герой повести Александра Куприна "Поединок" философствовал: "Не все ли равно: есть воблу или седло дикой козы с трюфелями, напиваться водкой или шампанским, умереть под балдахином или в полицейском участке".
Похоже, сам автор разделял его взгляды. На некоторые гастрономические предпочтения у него все таки существовали.
Куприн, к примеру, любил блины. Он посвятил им целый гимн: "Блин кругл, как настоящее щедрое солнце. Блин красен и горяч, как горячее всесогревающее солнце, блин полит растопленным маслом, - это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин - символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей.
О, языческое удельное княжество Москва! Она ест блины горячими, как огонь, ест с маслом, со сметаной, с икрой зернистой, с паюсной, с салфеточной, с ачуевской, с кетовой, с сомовой, с селедками всех сортов, с кильками, шпротами, сардинами, с семушкой и с сижком, с балычком осетровым и с белорыбьим, с тешечкой, и с осетровыми молоками, и с копченой стерлядкою, и со знаменитым снетком из Бела озера. Едят и с простой закладкой и с затейливо комбинированной".
Знал толк и в моченьях. Писал в "Юнкерах": "Белые лоханки с мочеными яблоками, пересыпанными красной клюквой, стояли длинными рядами, и московский студент, купив холодное яблоко, демонстративно ел его, громко чавкая от молодечества и от озноба во рту. Есть моченые яблоки на Масленой - это старый обряд московских студентов".
Ясно, что тут не обошлось без собственного опыта - и, несомненно, позитивного.
Любил спаржу. Один из героев "Поединка" даже признавался, что если бы он был царем, то всегда ел бы спаржу.
Чем пахнут молодые девушки
Куприн утверждал, что молодые девушки пахнут арбузами и парным молоком. Однако, с годами их запах меняется - на горькую полынь, ромашку, ладан и сухие васильки.
Все таки, Александр Иванович в первую очередь был мастером слова, а уже во вторую - застолья.
А обоняние у него было действительно редкостное. Писатель пользовался славой самого чуткого носа России. Он чувствовал самые слабые запахи и их оттенки за несколько метров.
"Аппетитно и нарядно"
К еде Куприн, конечно, был неравнодушен. Вот как увлеченно он описывал буфет на железнодорожной станции Антреа (ныне Каменногорск): "Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом".
Иногда Александр Иванович и сам придумывал рецепты блюд. Но, будучи не кулинаром, а писателем, "дарил" их авторство своим героям.
В 1902 году в журнале "Русское богатство" был опубликован рассказ Куприна "На покое". Его герой, актер Байдаров, делится "своим" изобретением: "Понимаешь: положить груздочков солененьких, нарезать тоненько крымское яблоко и один помидорчик и накрошить туда головку лука, картофеля вареного, свеклы и огурчиков. Потом все это, понимаешь, смешать, посолить, поперчить и полить уксусом с прованским маслом, а сверху чуть-чуть посыпать мелким сахаром. И к этому еще подается в соуснике растопленное малороссийское сало, знаешь, чтобы в нем шкварки плавали и шипели".
Кулинарные рецепты
Бывало, Александр Иванович, в своих произведениях не ограничивался простым упоминанием блюда, а принимался описывать его рецептуру. Вот, например, фрагмент из повести "Олеся": "Она сама налила мне полную тарелку крупника - похлебки из гречневой крупы с салом, луком, картофелем и курицей - чрезвычайно вкусного и питательного кушанья".
Последние слова - про "вкусное и питательное кушанье" - вообще как будто сняты с одного из многочисленных нынешних кулинарных сайтов.
Писал он и классические кулинарные рецепты: "В марсельский буйабез... включаются, кроме обычного основного навара из всякой съедобной рыбы, еще: лангусты, омары, устрицы, мули (мидии по-одесски), крабы, речные раки, морские ежи, морские звезды, морские коньки, конечности и глаза осьминогого спрута, моллюски, называемые кловисс, виолет и иначе, томаты, лимонные корки, кайенский свирепейший перец, всевозможные пряные травы и прочие возбудительные приправы, очень много шафрана, лука и наконец пропасть крепкого провансальского чеснока.
Будем честны. "Рассказ о рыбке "раскасс"", откуда взят этот фрагмент, все же не кулинарное пособие. Он про другое. Но приготовить супчик, прочитав его, вполне реально.
Кстати, прежде чем стать писателем, Александр Иванович опробовал множество разных профессий. Но поварская не входила в их число.
"Сколько истин в Куприне"
Как известно, писатель был неравнодушен к спиртному. О нем даже ходил каламбур:
Если истина в вине, Сколько истин в Куприне?
В ходу был и другой стишок:
Ах, в "Вене" множество закусок и вина, Вторая родина она для Куприна.
Имелся в виду питерский ресторан "Вена". Ему, кстати, сам Куприн тоже посвятил стихотворение:
Известный гастроном, наш друг Иван Сергеев, Губитель птичьих душ, убийца многих мяс, Всех православных друг, но друг и иудеев, В заботах кухонных ты с головой увяз. Случалось, что над залой вскользь пореяв, Он иногда кормил так изобильно нас, Как женский монастырь не кормит архиреев, И даже критиков кормил ты про запас! Сконгломерировав актеров и поэтов, Художников, певцов и прочих темных лиц, Поистине собрал музей ты раритетов. От имени мужчин, от дам и от девиц Богема шлет тебе шестьсот и шесть приветов… Нет… "Вена" все-таки столица из столиц!
А еще одно свое любимое питейное заведение, трактир Давыдова, он же "Давыдка", Куприн описал в рассказе "Штабс-капитан Рыбников": "Братья писатели сидели вокруг длинного стола и, торопливо макая перья в одну чернильницу, быстро строчили на длинных полосах бумаги. В то же время они успевали, не прекращая этого занятия, поглощать расстегаи и жареную колбасу с картофельным пюре, пить водку и пиво, курить и обмениваться свежими городскими новостями и редакционными сплетнями, не подлежащими тиснению. Кто-то спал камнем на диване, подстелив под голову носовой платок. Воздух в кабинете был синий, густой и слоистый от табачного дыма".
Правда, в рассказе это был ресторан под названием "Слава Петрограда".
Увлечение "быстрым напитком"
Водку - в отличие от вина - Куприн называл "быстрым напитком". Смысл, в общем, понятен - от нее опьянение наступает быстрее.
По другой версии - всегда быстро заканчивается.
Александр Иванович напивался легко и часто становился агрессивным. Еще в 22-летнем возрасте он направлялся в Петербург для поступления в Академию Генерального штаба и, напившись по дороге в ресторане-дебаркадере, сбросил в воду околоточного надзирателя.
Конечно, в поступлении ему было отказано.
Каких только слухов о нем не ходило. Выплеснул собутыльнику чашку горячего чая в лицо. Швырнул другого собутыльника в бассейн (Куприн был человеком мощным, особенно по молодости), а третьего в окно. Четвертому воткнул вилку в живот. Хорошо, что не в глаз. Поджог на даме платье. Выкрасил кому-то голову зеленой краской.
Амфитеатров писал Горькому: "Сидят, надо ехать к девкам, денег нет. Александр Иванович оглядывает свиту своих "манычаров" (сам прозвал) и вопиет:
- У кого из вас есть рассказ?
Кто-нибудь откликается.
- Давай.
Под рукописью ставится подпись "А. Куприн", и рассказ везется кем-либо из "манычаров" в редакцию поплоше, напр. в "Петербургскую газету". Худяков смотрит подпись, видит, что она настоящая, купринская, и приказывает: выдать деньги".
Пресса о Куприне
В 1911 году в газете "Против течения" появляется заметка художника Фомы Райляна о том, как он познакомился с Куприным. Фома Родионович красочно описывает его внешность: "Небольшого роста, коренастый, с сутуловатостью, не столько толстый, сколько обрюзгший, с потным блестящим лицом простого склада, с выцветшими от алкоголя некогда серыми глазами". Его костюм - старые брюки на одной подтяжке, грязные носки. Обнаженную девицу на коленях знаменитого писателя. Абсолютно голых собутыльников. Их непристойные пляски.
Эта заметка возмутила все того же Александра Валентиновича Амфитеатрова. Но с образом самого Куприна он был совершенно согласен: "Что Александр Иванович может быть и бывает совершенною скотиною, в том не сомневаюсь, но хорош этот г. Райлян - совершенно лакей, который, будучи допущен к пьяным господам “разделить компанию”, спешит затем с доносом в моральный участок".
Куприн в ответ сам начал "обличать" Райляна - дескать, "в тот вечер он был в таком возбужденном состоянии, что изображал каких-то зверей у рояля". И даже вызвал живописца на дуэль.
Словом, скандал вышел знатный.
Конечно, сплетники преувеличивали монструозность Куприна. Но, тем не менее, очевидно: Александр Иванович был редкостным буяном. Пить ему нельзя было категорически. Только большой талант спасал его от тех последствий, которые настигли бы простого обывателя - тюрьма и ссылка.
Здоровье оставляло желать лучшего
Да и здоровье Куприна обязывало вести более спокойный образ жизни. Внешне он выглядел здоровяком, но у врачей на этот счет было иное мнение.
В 1908 году Куприн мечтал: "У меня любовно созрел удивительный план... В Батуми покупаем трех лошадей... Едем военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогами, ночуем где бог послал. Едим "барашка-марашка", пьем "вино-мино"".
А вместо этого в том же году попал хотя и на Кавказ, но на другой - в Ессентуки, на воды, в санаторий.
"Русское слово" отчитывалось: "В болезни Куприна наступило ухудшение. Писателю очень мало помогает курс лечения, проходимый им в настоящее время в Эссентуках. В последних письмах, полученных в Петербурге, Куприн жалуется на сильные и мучительные боли, лишающие его возможности продолжать литературную работу, в частности, повесть "Нищие", которой писатель особенно был занят в последнее время".
Еще в 1909 году Куприн лечился в Риге, в санаторие доктора Соколовского. Он жаловался на бессонницу и на проблемы с нервами.
А в 1915 году "Петроградский листок" сообщил: "Писатель А. И. Куприн, призванный в армию, как поручик запаса, навсегда освобожден от военной службы, вследствие болезни сердца. Куприн возвратился на жительство в Гатчину".
Но самому писателю, как говорится, море было по колено.
Несостоявшееся убийство
В том же 1911 году Александр Иванович чуть было не убил Леонида Андреева. Принялся его душить, у того кровь уже носом пошла. Куприна еле оторвали. После чего Александр Иванович принялся избивать всех присутствующих вообще без разбора, бить бутылки об стол.
Вот воспоминания Ефима Зозули: "Однажды Грин сидел с А. И. Куприным - оба были пьяны - за небольшим столом, подперев подбородок руками и изрыгая матерную брань. В точно такой же позе сидел и Куприн и так же, дожидаясь своей очереди, - произносил по адресу Грина те же многострадальные слова.
- Что это такое? - спросили их.
Грин ответил:
- Отойдите, не мешайте. Это борьба талантов".
Попугай и укроп
Как-то раз во время пьянки кто-то сказал, что если попугая накормить укропом, тот подохнет. Александр Иванович полночи ездил в поисках укропа чтобы проверить, сдохнет попугай или же нет. Укропа, правда, не нашел и постепенно интерес к кормлению угас.
А бывало, что Куприна пьяного, уснувшего подкладывали в чей-нибудь автомобиль.
Кстати, существовал известный и довольно легкий способ разбудить пьяного Куприна. Надо было произнести: "Александр Иванович, замечательный коньяк!".
И Куприн сразу же просыпался.
А проживая в Крыму, Куприн сам разводил виноград.
И не забываем, что Куприн - автор "Гамбринуса", самого известного рассказа про распивочное заведение.
Еда и политика
В 1919 году Александр Куприн написал небольшую заметку под названием "Еда". Правда, она была не про еду, а про ее отсутствие. Куприн писал: "Почтенные гатчинцы, вы совершенно правы! Есть очень хочется. И вам, и мне, пишущему эти строки.
Но, стягивая ремень на следующую дырочку, я размышляю так: "Да будет мой дух сильнее моего тела. Да не заглушит урчание брюха голоса разума. Пусть я останусь прежде всего человеком, венцом творения, а потом уже животным - млекопитающим, всеядным, двуногим".
Дальше писатель разъяснял, что главное сейчас - досыта кормить Белую армию, чтобы у нее хватило силы одержать победу над врагом. А самим, сидя дома, можно и поголодать.
"Если Белая Армия разобьет большевиков, то потерпеть вам, сравнительно с тем, что вы уже вытерпели, остается самую чуточку. Откроется свободный ввоз и свободная торговля... Если же победят большевики, то голодными вы останетесь всегда".
Но, как мы знаем, победили все-таки большевики. И куприн из Гатчины уехал в эмиграцию, по маршруту Ревель (ныне Таллин) - Гельсингфорс (ныне Хельсинки) - Париж.
Будучи в эмиграции, Куприн писал художнику Илье Ефимовичу Репину, что ему больше всего не хватает двух-трех минут разговора с половым из Ярославской губернии.
Жизнь без кальвадоса
Именно там, в Париже и настигла его старость. Куприн стремительно сдавал. Еще в 1932 году, за шесть лет до смерти с ним повидался романист Владимир Крымов. Крымов был шокирован: "Он сильно изменился, и от его большого таланта оставалось уже мало, прежнего Куприна уже не было, и даже пить он не мог. Пьянел от двух стаканов красного вина, плохо видел".
Больше всего Александр Иванович огорчился, когда врач запретил ему пить кальвадос.
Валентин Катаев видел Куприна уже по возвращении в Россию, после эмиграции. Катаев вспоминал: "Я увидел маленького старичка в очках с увеличительными стеклами, в котором не без труда узнал Куприна, известного по фотографиям и портретам. Он уже плохо видел и с трудом нашел своей рукой мою руку. Трудно забыть выражение его лица, немного смущенного, озаренного слабой, трогательной улыбкой. Из-за толстых стекол очков смотрели очень внимательные глаза больного человека, силящегося проникнуть в суть окружающего".
Ни о каком алкоголе речь, конечно, не шла.
Смерть же писателя имела, так сказать, гастрономический оттенок - скончался он от рака пищевода.
Из книги: Алексей Митрофанов, "Любимая еда русских писателей".