Очень часто опасность несет такой, казалось бы, оплот стабильности, как городской дом. Особенно на стадии возведения. Строят дом, строят, а он - раз - и упал. Просто так. И поди разберись, в чем там дело. То есть, конечно, разбираются, только строительство - загадочная вещь.
Первая, пожалуй, знаменитая московская строительная катастрофа произошла в пятнадцатом столетии. Строили русские мужики самый главный собор нашего древнего города - Успенский, в Кремле, а он вдруг взял и обвалился. К счастью, никто при том не пострадал. Пришлось направить русского посланника Толбузина в Италию, в страну, где отродясь проблем не знали с зодчими и зодчеством, страну, известную в первую очередь архитектурными шедеврами - чтобы тот отыскал и пригласил в Москву путного архитектора. После долгого поиска выбор пал на Аристотеля Фьораванти (говорят, что он понравился российскому посланнику Толбузину тем, что из одного кувшина наливал то воду, то вино, то пиво). Тот согласился - ведь обещанная плата 10 рублей в месяц была очень даже привлекательна. К тому же там была какая-то поганая и мутная история - архитектор был в опале, чуть ли не скрывался от властей. И чуть ли не за то, что рухнула какая-то его постройка.
Так или иначе, предложение последовало и было принято с большим энтузиазмом.
Фьораванти осмотрел руины и вынес свой вердикт: "глина не клеевита, да и камень не тверд". Сказал, что строить следует из кирпича, и начал свою миссию собственно со строительства кирпичного завода неподалеку от Москвы, в районе нынешних Калитников. Затем отправился в долгое путешествие по русским городам - знакомится с традициями "варварского" зодчества.
В результате в Москве появился прекрасный собор. А несчастного мастера Фьораванти на родину уже не отпускали - говорят, что царь Иван Великий использовал его таланты в строительстве тайных подземных ходов и боялся, что тот разболтает секреты в Италии.
Впрочем, церкви рушились и после этого события. К примеру, в 1898 за пару дней до освящения вдруг обвалился потолок в одном из только что построенных приделов храма в Одинцове. Выяснилось, что проектировщик предписал использовать крепкие металлические балки, а подрядчик решил сэкономить, и, не долго думая, сменил металл на дерево. Как и чеховский мужик, откручивающий у рельсов гайки, он и не подозревал, что делает что-то плохое.
* * *
Пик подобных происшествий пришелся на рубеж девятнадцатого и двадцатого столетий. Еще бы - капитализация русского (и не в последнюю очередь - московского) общества. То и дело появляются новенькие дома - по большей частью, скучноватые, но среди них встречаются и настоящие шедевры. В моде модерн и псевдорусский стиль. Здания украшают башенками и кокошниками, кошечками и орнаментом из жарких орхидей, атлантами, кариатидами, единорогами. Иной балкон - отдельное произведение искусства. Появляются новые имена - Щусев, Шервуд, Шехтель. Эти люди зарабатывают тысячи - благо людей, готовых им платить такие деньги, чуть ли не с каждым днем становится все больше.
Домовладельцы состязаются в этажности. Архитектор, автомобилист и велосипедист (в то время - элитарные, модные виды спорта) Эрнст-Рихард Карлович Нирнзее строит в Большом Гнездниковском переулке первый небоскреб. Не удивительно, ведь времена уединенных, с садиком, особнячков прошли. Бал правит капитал. А значит, и дома в первую очередь, должны приносить деньги. Много денег. Быстро окупать себя. Давать возможность строить новые.
Появляется определение - доходный дом. Идет борьба за постояльца, в первую очередь с помощью модных удобств - лифт с зеркальными стенами, ванная на разлапых ногах, центральное отопление, водопровод, ватерклозет.
Одновременно происходит бум промышленный. Строятся многочисленные фабрики, заводы, мастерские, гаражи. И в Москве и в ближнем Подмосковье. Господа архитекторы востребованы и здесь - для цехов нужны здания. Формируется особый стиль - русская промышленная архитектура. Нечто краснокирпичное, с кирпичными же украшениями, безо всякой штукатурки, зато с огромными окнами и необъятных размеров.
В 1913 году число заявок на строительство, поданных властям города Москвы превысило сто штук. Это при том, что еще в восьмидесятые годы позапрошлого века их было не больше десятка. Москва преображается. Люди строят много, очень много. И при этом норовят побольше сэкономить. На всем - на материалах, на исследованиях грунта, на квалификации архитекторов и инженеров, Подчас все это оборачивается трагедией.
* * *
Самая, наверное, скандальная история - рухнувший во время строительства дом 10 по Кузнецкому мосту. Это произошло в 1888 году и Чехов даже написал о том поэту А. Плещееву: "Сегодня на Кузнецком в присутствии сестры обвалилась высокая кирпичная стена, упала через улицу и подавила много людей". Причина была в том, что кладку вели в сильные морозы, и раствор не мог как следует "схватить" кирпич.
Суд был громким и шумным, виновным же признали архитектора А. С. Каминского (сам адвокат Плевако, нанятый Каминским не смог ничего поделать). Было установлено, что он переложил надзор за стройкой на кого-то из своих помощников, а тот, не долго думая - на малограмотных десятников.
Каминского приговорили к церковному покаянию и трехмесячному заключению, которое сначала заменили на арест на гауптвахте, а затем вообще на домашний арест. Возможно, что одной из основных причин смягчения наказания было родство Каминского с известным галеристом Павлом Третьяковым (зодчий был женат на его дочери). Павел Михайлович, хотя и был человек глубоко порядочный и справедливый, но за родных стоял горой. Не исключено, что он задействовал свои весьма разнообразные знакомства для смягчения участи милого зятя.
* * *
Не менее глобальным было происшествие с домом № 2 в Калашном переулке. На месте нынешнего дома с этим адресом должен был еще до революции вырасти доходный дом Титова. Но заказчик поторапливал, подрядчик подворовывал и в 1913 году, как сообщала газета "Копейка", "обращенная в Калашный переулок стена этого каменного великана зашаталась и через какие-нибудь пять минут на мостовой лежали горы кирпичей".
К счастью, это случилось ранним утром, и никто не пострадал. Владельца усадьбы, господина Титова, оштрафовали на сотню рублей, а автора проекта, господина Струкова приговорили к полуторамесячному заключению под стражей.
Началась Первая мировая, а затем Гражданская война, а в Калашном переулке вместо дома все валялась груда кирпичей. За него взялись лишь в 1923 году - принялись строить главную контору Моссельпрома.
Собственно, Моссельпром был своего рода государственным ответом нэпу. Вовсю процветал малый бизнес, и это не могло не раздражать власть комиссаров. Боролись с нэпманами не одними лишь карикатурами и разорительным законодательством - государство всерьез собиралось составить нэпу конкуренцию. Для этого был создан "Моссельпром" - Московское губернское объединение предприятий по переработке продуктов сельскохозяйственной промышленности. А Маяковский, подвизавшийся в этой организации криэйтером, придумал слоган: "Нигде кроме как в Моссельпроме". И признавался: "Считаю "Нигде кроме как в Моссельпроме" поэзией самой высокой квалификацией".
А один булгаковский герой иронизировал: "Нигде кроме такой отравы не получите, как в Моссельпроме".
Сам же здание вышло довольно колоритным. "Вечерняя Москва" писала: "Внутри дом выдержан в американизированном стиле: это дом, выстроенный для учреждения и приспособленный для него: узкие коридоры с небольшими кабинетами по сторонам, залы, где собираются много посетителей и где надо избегнуть тесноты, строгость и простота в отделке".
Правда, в скором времени, когда "Дом Моссельпрома" стал обычным жилым зданием, такая планировка оказалась очень даже неудобной. Да и первоначальный титул здания - "Первый советский небоскреб" утратил актуальность - в СССР начали строить много и масштабно.
Тем не менее, Дом Моссельпрома в наши дни считается одним из самых ярких памятников стиля конструктивизм. Не так давно был восстановлен его расписанный Степановой и Родченко. И появлением этого памятника мы обязаны отчасти господину Струкову. Во всяком случае, если бы не его оплошности, дом Моссельпрома вряд ли появился бы на свет.
Кстати, это было далеко не первое обрушившееся строение работы Н. Д. Струкова. В 1895 году рухнуло здание в Вадковском переулке, спроектированное этим специалистом (дом был всего лишь двухэтажный, надо было умудриться сделать так, чтоб он разрушился). В 1908 году рухнула церковь в селе Кикино Пензенской области. Но только после происшествия в Калашном переулке Струкова, наконец, арестовали.
Впрочем, аресты часто были вовсе символические. К примеру, когда архитектор В. А. Адамович в 1907 году руководил строительством одной московской фабрики, рухнуло перекрытие. Судили Адамовича пять лет, и только в 1912 году он отбыл наказание - арест. Трехдневный.
Чем все это время занимался архитектор? Правильно. Продолжал строить дома и брать за этот труд отнюдь не маленькие деньги.
* * *
В Калашном переулке, как и в прочих случаях, к счастью обошлось без жертв. Но такое случалось далеко не всегда. К примеру, в 1900 году рухнул карниз пятого этажа у дома по адресу Мясницкий проезд, № 5. Это строение проектировал сам В. Ф. Валькот, автор шикарнейшего "Метрополя". С ним вместе работал Н. Г. Кондратенко, построивший ранее множество многоэтажных домов. Тем не менее, карниз свалился, разломал леса и лишил жизни разом семерых рабочих. Двое потом умерли в больнице.
А в 1898 году случилась вовсе дикая история. Один из домовладельцев в 3-м Самотечном переулке решил выстроить брандмауэр, чтобы обезопасить себя от пожара - дом был деревянный. Что есть брандмауэр? Всего-навсего стена, пусть и высокая. Однако же и здесь произошла трагедия.
Рядом со стеной стоял навес, в котором действовала небольшая мастерская. Четверо женщин-кустарей что-то там шило К ним зашел побалагурить местный дворник. В этот-то момент стена и рухнула, сбросив с себя строителей, трудившихся на верхотуре, и погребя под кирпичом дворника и рабочих.
Выяснилось, что подрядчик решил сэкономить на цементе. Раствор, по сути, состоял из одного песка с водой. Погибли все.
* * *
Власти заволновались только после происшествия в Калашном переулке. Спустя четыре дня после аварии два архитектора, Шервуд и Кузнецов направили в Московскую городскую думу заявление. Оно начиналось со слов: "Ежегодно происходящие катастрофы с вновь строящимися зданиями и самый характер новых построек указывает на необходимость выработки особых приемов для составления проектов зданий и общественного контроля над выполнением их в натуре".
Там же говорилось, что "последняя катастрофа в доме Л. И. Титова по случайной случайности протекла без жертв, но тем не менее она особенно ярко указывает на спешную необходимость защиты интересов общества".
В результате, правила строительства и вправду были приняты, но понять, насколько они были действенны, не представляется возможным – в скором времени началась первая мировая война и строительный бум завершился.
Однако, даже если правила и предусматривали всяческие неожиданности, которые могли возникнуть в процессе нового строительства, то многие особенности русского характера предусмотреть было нельзя. А особенности эти приводили приблизительно к таким историям: "В каменном трехэтажном доме купца Элкинда… для ремонтных работ был куплен лес и другой строительный материал; который поместили в верхнем этаже дома. Пол третьего этажа не выдержал лежавшей на нем тяжести и вместе с накатом рухнул во второй этаж. Пол этого этажа также был пробит упавшей на него тяжестью и, вместе с проломившимся накатом, обрушился в нижний этаж, в помещение пивной лавки крестьянина Бикетова, в которой вся посуда разбита и мебель превращена в щепки".
Кстати, за ремонтом наблюдал все тот же архитектор Струков.
* * *
Впрочем, подобные истории случались и при новой, советской власти. Например, дом на пересечении Садового кольца с Новым Арбатом строился еще при Иосифе Виссарионовиче как Дом Морфлота. Тогда уже здание мыслилось как угловое. Новый Арбат должен был состоять из домов наподобии этого. Словно улица Горького (ныне - Тверская).Однако, дальше здания Морфлота строители тогда не двинулись. И тому виною, по одной из версий, происшествие, случившееся при его сооружении. Угловая, еще не оштукатуренная надстройка этого дома во время строительства рухнула вдруг на Новинский бульвар. Вся проезжая часть его была усыпана кирпичами. Видимо, тогдашние создатели Калининского были за это дело репрессированы, новых же просто не назначили.