Великий Новгород - единственный кроме Москвы и Петербурга город, в котором есть скульптурный памятник, известный на всю страну. Скажут - памятник "1000-летие России" - и сразу ясно, где это.
Все началось 27 марта 1857 года, когда Министр внутренних дел С. С. Ланской выступил с запиской "О сооружении в Новгороде памятника первому Русскому Государю Рюрику".
Записку одобрили, но в общих чертах. Вспомнили о Равноапостольном Владимире, о Дмитрии Донском, Иване Третьем, и прочих исторических персонажах. И решили ставить памятник в честь русской истории как таковой.
Тут же возникла статистика. Командир Гвардейского саперного батальона Кренке подсчитал, что "если от всех сословий государства: дворян служащих и неслужащих, духовенства, купечества, мещан и крестьян, обоих полов и всех возрастов собрать по 1 копейке с души, а желающие могут вносить и более, по собственному произволу, то при народонаселении России свыше 60 миллионов составится капитал свыше 600.000 рублей".
Тем не менее, за два года собрали только 72.507 рублей и 711/4 копеек. Что-то пошло не так. Но не беда - недостающую сумму выделили из казны.
Объявили конкурс. Победил Михаил Осипович Микешин, двадцатичетырехлетний художник. Впрочем, он еще в девятнадцать лет пристроился при дворе обучать рисованию великих княжон.
Николай Лесков вывел его в "Островитянине", художником Истоииным: "У него бывали любовницы во всех общественных слоях, начиная с академических натурщиц до... ну, да до самых неприступных Диан и грандесс, покровительствующих искусствам... Красивое, часто дышавшее истинным вдохновением и страстью, лицо Истомина стало дерзким, вызывающим и надменным... Квартиру свою он обратил в самую роскошную студию, одевался богато, жил весело, о женщинах говорил нехотя с гримасами, пренебрежительно и всегда цинично".
Именно он и сотворил великий памятник. Огромный колокол и множество героев - всего 115 персон.
Не обошлось без конфузов. Когда царь Александр I осматривал этот шедевр, он вдруг нахмурился и произнес: "А батюшка?"
Пришлось добавить Николая I.
А Ивана Грозного, напротив, пришлось отменить. К Микешину явились делегаты-новгородцы и заявили: если он там вдруг окажется, то памятник на следующий день после открытия будет лежать на дне реки.
Но в результате в 1862 году его все же открыли.