Пьер Жюль Теофиль Готье был по профессии писатель, по характеру путешественник, а в душе романтик. В Москве он побывал зимой 1858-1859 годов. Его тут удивляло буквально все. В том числе русский трактир.
Прежде чем пригласить французского гостя в аутентичное заведение, его гид выразил надежду, что желудок путешественника справится с грядущими испытаниями. И, не встретив протеста, повел своего подопечного в "Московский" трактир. Он был расположен на месте нынешней гостиницы "Москва" и считался в середине позапрошлого столетия одним из лучших в городе.
Готье впечатлился сразу, только перейдя порог: "В первой комнате находилось нечто вроде бара, переполненного бутылками кюммеля, водки, коньяка и ликеров, икрой, селедками, анчоусами, копченой говядиной, оленьими и лосиными языками, сырами, маринадами, деликатесами, предназначенными разжечь аппетит перед обедом".
А для москвича это было привычное дело - обычный буфет.
Не меньше удивило музыкальное сопровождение: "У стены стоял инструмент вроде шарманки с системой труб и барабанов. В Италии их возят по улицам, установив на запряженную лошадью повозку. Ручку ее крутил мужик, проигрывая какую-то мелодию из новой оперы. Многочисленные залы, где под потолком плавал дым от сигар и трубок, шли анфиладой, один за другим, так далеко, что вторая шарманка, установленная на другом конце, могла, не создавая какофонии, играть другую мелодию. Мы обедали между Доницетти и Верди".
Хотя, что такого? Подумаешь - оркестрион, он же машина.
Восхитили половые, по всей видимости, ярославцы: "По большей части они были блондинами, того орехово-светлого тона, который легенда приписывает волосам Иисуса Христа, а черты некоторых отличались правильностью, которую чаще можно видеть в России у мужчин, нежели у женщин. Одетые подобным образом, в позах почтительного ожидания, они имели вид античных рабов на пороге триклиниума".
Словом, впечатлений - море. А всего-то пообедал человек.