Поначалу в России употребляли слабоалкогольные напитки - мед, пиво и брагу. Но в 1386 году так называемое генуэзское посольство подарило московскому князю Дмитрию Донскому некое количество аквавита - виноградного спирта. Правда, россияне к аквавиту были равнодушны - его использовали в explicit лекарства. А в 1430 году в Москве же, в Чудовом монастыре монах Исидор приготовил водку на привычном нам хлебном спирту.
И она вдруг пришлась ко двору.
Водкой охотно баловались и дворяне, и простолюдины, и даже животные. В царских зверинцах "экспонатам" выдавали водку или, как в то время говорили, "хлебное вино". Для поддержания здоровья в непривычном климате.
Между слугами иной раз возникали распри. Например, слуга при обезьяне доносил на слугу при слоне - дескать, тот не только сам пьет хлебное вино своего господина, но и угощает этим соблазнительным напитком своего родного брата. На что слуга при слоне отвечал - слону положено несколько ведер хлебного вина, а обезьяне - так, чуть-чуть. Поэтому слуга слона физически не может сам доставить господину горячительное, должен просить помощи у брата, а потом, естественно, вознаграждать его.
Чем вознаграждать? Конечно, той же водкой.
Водка прочно вошла в русский быт. Трудно было представить себе взрослого человека, равнодушного к водке. Вот диалог из гончаровского "Обломова":
"- Водки не угодно ли? - спросил голос.
- Я не пью; покорно благодарю, - еще ласковее сказал Обломов. - У вас какая?
- Своя, домашняя: сами настаиваем на смородинном листу, - говорил голос.
- Я никогда не пивал на смородинном листу, позвольте попробовать!"
А вот "Дни Турбиных" Михаила Булгакова:
"Студзинский. Вам позволите, господин полковник?
Алексей. Мерси. Вы, пожалуйста, себе.
Мышлаевский. Вашу рюмку.
Лариосик. Я, собственно, водки не пью.
Мышлаевский. Помилуйте, я тоже не пью. Но одну рюмку. Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю".
Герой романа Достоевского "Подросток", выходил из поезда на каждой станции пить водку. И быстро заразил этим одного из своих попутчиков. Этот попутчик говорил при каждой остановке поезда: "Теперь пора водку пить".
И оба выходили обнявшись.
Артистично выпивали профессиональные актеры. Популярный комик Петр Волховской сначала наливал в рюмку водку, затем чокался вместе со всеми, опрокидывал в рот содержимое рюмки, крестился, бил себя ладонью по лбу и лишь после этого глотал.
Правильно выбрал профессию!
А Дмитрий Каракозов признавался после неудачного покушения на Александра Второго: "День и ночь, предшествовавшие совершению преступления, я провел в Знаменской гостинице и оттуда отлучался только для того, чтобы выпить водки. Водка была в этом случае средством отвлечь свои мысли от мыслей о смерти".
Вероятно, в этом и была причина неудачи покушения. Рука дрожала после суточного пьянства, вот и промахнулся.
Водка являлась превосходным драматургом, порождала массу удивительных сюжетов. Взять, к примеру, Александра Крынкина, брата владельца знаменитого Крынкинского ресторана. Выпив рюмку водки с незнакомыми людьми, он пояснял: "Я до пятидесяти лет этой радости не восчувствовал. Папенька с маменькой так воспитали - ни рюмки вина, ни понюшки табаку. Теперь, бывает, огорчаюсь: сколько веселья-то пропущено".
Возникла даже такая фамилия - Петров-Водкин. Одним из представителей этого рода был художник Кузьма Сергеевич Петров-Водкин, автор известной картины "Купание красного коня".
Эту фамилию носили с гордостью.
В ресторанах и трактирах водка, разумеется, играла первую скрипку. В респектабельных заведениях можно было выпить у буфета рюмку водки, при этом закуска полагалась бесплатно. Многие малоимущие граждане выпивали рюмки три, а наедались на весь день.
Бутерброды с икрой, сыр, колбасы, грибы - закуска была неплохая.
Газета же "Русское слово" писала в 1910 году: "1-го августа в Зоологическом саду, во время борьбы, кто-то из публики принес для подношения одному из борцов четверть ведра водки. К бутылке прикреплен был букет вялых цветов и карточка с надписью "Потомственному почетному алкоголику".
Директор сада не разрешил передать этот подарок".
В 1894 году на водку ввели государственную монополию. По всей стране начали открываться казенные винные склады, а, по сути, заводы по производству любимого напитка россиян.
"Производство склада" - привычная фраза для этого времени.
Казенные водки разнообразием не отличались. В частности, "Московский казенный винный склад № 1", будущий завод "Кристалл" выпускал всего несколько сортов: "Простая", "Улучшенная", "Боярская", "Московская особенная" (она существует и сегодня под названием "Московская особая"), "Хлебное вино", "Столовое вино", "Горилка" и "Запеканка" (настойка на лимонных корках, хлебе и специях).
Спирт, правда, был высочайшего качества.
То ли дело изобилие домашних водок! Имбирная, калгановая, можжевеловая, померанцевая, мятная, рябиновая, черная смородина, малина, хреновуха, медовуха, клюквенная, зубровка, миндальная, чабрец, владимирская вишня. Невозможно перечислить все.
Строго говоря, это настойки, но и водками их тоже называли.
В начале Первой мировой войны ввели сухой закон. Пивзаводы перешли на безалкогольную шипучку, водочные закрылись вообще. Водку и спирт, однако, продавали и даже отпускали в ресторанах. Правда, подавали ее в чайниках, под видом кипятка. Графины ушли в прошлое. Но не надолго.
А настоящий водочный разгул начался в девяностые. Распутин, который подмаргивал, если был неподдельный. Спирт "Роял" (его называли "Рояль") из которого самостоятельно делали водку. Польская водка "Зверь", уносящая голову напрочь.
Все это - незабываемые истории послесоветской эпохи.
Приятного вам опьянения.