Сегодня слово "численник" забыто, а в 1970-е этот численник висел в каждой квартире. Иногда несколько штук - на кухне, в коридоре, в "зале" (то есть, в большой комнате). Так называли отрывной календарь.
Продавались они в книжных магазинах. С наступлением зимы все покупали численники на грядущий год. Сзади у численника были металлические лапки. Он за эти лапки прикреплялся к специальному картонному экрану.
Экран, в свою очередь, был произведением полиграфического искусства - над численником на экране красовался яркий фотоснимок. Ярких фотоснимков было тогда не так много, и они ценились. Памятник Ленину, лошадка, зимний лес - все это становилось украшением жилья.
Сам численник был напечатан на тонкой и скверной бумаге, обычно, в два цвета. Сделали бы и в один, но праздничные дни и воскресенья в обязательном порядке выделялись красным. Так и говорили: "красный день календаря". Однако, первая, заглавная страница была полностью цветная и немного поплотнее. Ее следовало сразу оторвать и выбросить, и очень жалко было портить новую, красивую, только что купленную вещь.
Дальше дело шло проще. Ежедневно от численника отрывался листок. На его лицевой стороне было указано число - довольно крупно, потому и численник. День недели, месяц, год, а иногда два года - 1917-й и текущий. Таким образом, формально сохраняя летоисчисление от Рождества Христова, как бы и вводилось новое - от революции. Ее тогда писали с большой буквы - Революция.
Каждая страница численника жила два дня. Сначала лицевая сторона страницы. Там кроме, собственно, календарной информации были указаны официальные праздники - день рождения Фридриха Энгельса, День шахтера, День работника легкой промышленности. Еще там была астрономия - время восхода и заката, продолжительность дня, совершенно никому не интересная фаза луны.
Потом страница отрывалась, и вступала в действие ее другая сторона. На ней можно было обнаружить биографию рабочего-революционера, швейную выкройку, кулинарный рецепт или же что-нибудь про космос. Все это казалось жутко интересным.
Особый кайф - вернуться после многодневного отсутствия, оторвать сразу несколько страниц численника - и читать, читать, наверстывать.
С каждым месяцем численник становился все тоньше, а его верхушка все больше лохматилась, превращалась в лихую подростковую челку. Дни были все короче, а морозы - крепче. Приближалось прощание с годом и прощание с численником. И то, и другое, истратив себя до конца, уходило в таинственное небытие.
Обоих было жалко. Год удержать никак нельзя, но с численниками имелся шанс. Поэтому многие коллекционировали численники. Покупали сразу несколько, а среди них было довольно много тематических. Календарь садовода, календарь филателиста (тогда половина всей страны была филателистами). Часть численников вывешивалось на растерзание временем, а часть укладывалась в коробки из-под обуви (изящных покупных коробок тогда не существовало). Численники из коллекции читали, словно книги. Это было жутко неудобно, приходилось сильно загибать страницы, численники становились неопрятными, теряли свой коллекционный вид.
Но страсть, как все мы знаем, выше разума, и антресоли заставляли новыми и новыми коробками с численниками-счастливцами, спасенными от неминуемой, как представлялось, смерти.